Укок. Битва Трех Царевен - Страница 92


К оглавлению

92

— Ну, все мы когда-то были охотниками. Тысячи лет назад! Это важное и ценное умение.

— Ага, помнишь, в первую очередь «охоте на самого себя» принялись обучать небезызвестного Карлоса Кастанеду мексиканские маги. Да, Леш? — вставила Майя.

Он кивнул.

— Тот «Путь охотника», который ему пришлось пройти, как раз и заключался в постоянном «отслеживании себя», своих привычек и стереотипных реакций. Что есть привычка? Это программа, определенный стереотип поведения, часто записанный в нас буквально на клеточном уровне. Это, например, привычка пугаться, смущаться, напрягаться, испытывать несогласие, навязывать свою волю, или, обобщая, привычка к неприятию. Вот у тебя, Лиля, такая привычка: отказываться от всего нового и хотя бы на грамм потенциально опасного.

Женщина легко переносила попадание критических стрел Алексея. Она повела красивыми плечиками.

— Это не привычка, Алеша. Это свойственный гомо сапиенсам инстинкт беречь свою жизнь, здоровье, благополучие, семью.

— Но иной раз, Лиля, это переходит в паранойю! Значит, для нашей охоты достаточно будет постоянно отслеживать всего лишь одного Дракона, имя которому — Несогласие. Но вот обличий у него — действительно легион. Коварство этого Дракона — в его обыденности. Он сер и неприметен, он предельно привычен и повседневен. Зато нападает он всегда мгновенно, разит даже без замаха. Такая его молниеносность связана с тем, что клеточные программы, в отличие от ментальных, практически безынерционны, почти рефлекторны.

— И с этим вам, Танцующим Волшебникам, никогда не справиться! — удовлетворенно заметила Лиля, беря из вазочки печенье. — Потому что вы не перепишете код ДНК. Вы не переделаете природу. Все, что вы можете, — это бисер… Вкусное печенье, Майка! Сама пекла?

— Сама.

— А вот и нет, я помогал! Ладно, прости. Вернее, я тебе, Лиля, хотел возразить. Нет, блокировать эти программы тела загодя или даже в момент их развертывания вряд ли удастся. Но в этом и нет нужды. Наша задача — просто отследить их. А отслеженный Дракон — это Дракон парализованный, это уже остановленная программа. И хотя Драконы очень скользкие и верткие, все же есть одно оружие, мгновенно их обездвиживающее, — это наше внимание.

— Мне кажется, можно просто никого не отслеживать, а подумать. Головой.

— Нет! Напротив! Поймав Дракона в сеть своего внимания, нельзя ни в коем случае отвлекаться и включать ментал для анализа — именно он является той самой «лазейкой», через которую любой Дракон привычно ускользает. Надо активно и бдительно отслеживать Драконов в моменты выбора, принятия решения, столкновения с чем-то новым и непривычным. Ты этого не делаешь. Ты сразу отказываешься.

— Да-да! — поддакнула Майя. — Я тебе предлагала в твоей конторе РАЗ-ВОДить ситуацию с вашим отчетом?

— Да, — скривила губки Лиля. — Вашим методом. Разносить ВОДу в одноРАЗовых стаканчиках. Очень оригинально! А потом бы мне премию за воду давали? Не-ет, спасибочки!

— Но ты буксуешь, попав в ситуацию, требующую нестандартного решения, — заметил Алексей миролюбиво, — обнаружив в себе или рядом какую-то, как тебе кажется, несправедливость, нелепость, несовершенство, отследив позыв к оценке, назиданию и т. д. и т. п. Я тебе предлагал: накинь на это «ловчую сеть» своего внимания и переходи ко второй фазе техники.

— Ты предлагал, когда у нас на Ордынской трассе сломалась машина, устроить ритуальный костер. Обложить ее дровами, — заметила Лиля, беря еще одно печенье. — Мол, она испугается аутодафе и заведется. Хорошо, что я не сделала это сама и тебе не позволила. Там вокруг, в кустах, клещей полно!

— Так и их тоже можно было заговорить.

— Скажете тоже…

— Ладно. Допустим. Пусть ты минуешь первую фазу. Но вторая — рассмешить Дракона. Для некоторых очень пугливых личностей это самая простая для исполнения и одновременно самая сложная фаза. По сути, тебе достаточно только ощутить, как смеется пойманный Дракон или даже — как он мог бы смеяться!

— Да, а вот говорят, чем злее человек, тем сильнее он боится щекотки! — опять влезла в разговор Майя.

— Дракона надо сделать дружеским партнером по игре, — убежденно сказал Алексей. — А как только это случится, он тут же начнет неудержимо смеяться, как бы говоря: «Ну, как, здорово я пошутил над тобой, притворившись страшным? А ты что, успел испугаться, глупенький?»

— Всякий нормальный человек, — перебила Лиля, — должен сначала пугаться сам. Битых стекол на тротуаре, плевков, грибка всякого… или темного подъезда. Между прочим, у нас недавно в подъезде пожилую женщину изнасиловали. Пьяные подонки.

— Будешь пожилой, — цинично оборонила Майя, — так от климакса сама по подъездам бегать будешь. В поисках подонков!

— Так, девочки, брейк! — Алексей хлопнул в ладоши. — Давайте-ка я коньячку открою, а то вы разгорячились. В ход пошло женское коварство… Слушайте дальше. Рассмешив Дракона, ты теперь смело можешь как бы заглянуть под него или за него и полюбоваться на то сокровище, что он до сей поры хранил. Более того, ты просто обязана это сделать, а иначе твоя Сказка не получит своего продолжения, прервавшись на самом интересном месте. И тогда поймешь, что, оказывается, ты действительно лишь сейчас стала готова к обретению этого сокровища, к обретению нового качества и сделала это через приятие своего «внутреннего монстра», через согласие с ним, через совместный смех. Получив же сокровище раньше тем или иным «обманным» способом, ты могла бы несказанно навредить себе из-за своей неготовности к нему. Поэтому можно смело утверждать, что все это время твой Дракон бережно охранял тебя, и, причем не столько от «преждевременного богатства», сколько от неизбежного саморазрушения, связанного с обретением этих благ. А сокровище, которое оберегает Дракон, — это энергия нашей еще нереализованной Программы Счастья. Программы, которую мы раньше просто не в состоянии были ни услышать, ни ощутить.

92