Укок. Битва Трех Царевен - Страница 6

— Друг мой, — тихо спросил Алесь. — Вам не видно: у нее есть усики?

— Вероятно, — так же шепотом ответил Аристид. — У нее мощная энергетика.

— …С крахом последней магической империи Советидов, — гремела женщина с возвышения: казалось, она давно вознеслась под лепной потолок аудитории и парит там, подобно Последнему Ангелу, — на территории европейской ойкумены войны символов ушли в прошлое, и мы стали спокойно давить прыщей гностицизма на наших потных, уставших от вдохновенного ожидания третьей мировой, лицах. Кстати, для русских, присутствующих в зале, специально скажу: именно кормление молоком своих дряблых грудей гигантского недоразвитого младенца красного символизма, напрочь оторванного от реальности, послужило последней причиной падения Красного Колосса, уступившего в финале свою роль вялому пенису — колбасе! В пространстве Священного, изрядно загаженном отрыжкой дешевых идеологических спекуляций, заплеванного шелухой идеологем, появился новый архетип, подобный дракону великой материи или плененной анимэ. Ведь до этого создатели систем глобальной лжи, эти говенные выкормыши Оруэлла, разводили пространство на два края, формируя формальное удаление: черное — белое, Де Голль — НАТО, доброе — злое, педераст — традиционал, сыновья света и сыновья тьмы, воинство Христа и Антихриста, Ормузда и Аримана…

— Не очень политкорректно, — прокомментировал Радзивилл. — Но скрипачек они набрали хороших.

— По сто франков за час, друг мой. С такими задами даже на Монмартр не выйдешь.

— …Сфера символизма заужена и изнасилована либидным восприятием промоушна. Фактическое содержание облекается в мифические формы с упорством садиста-кастрата, отрезающего себе орган вопроизводства по кусочкам! Оно производит не ботинки, а дорогу в рай для ваших подагрических ступней, не бульонные кубики, а эликсир вечной жизни и марания унитаза! В товаре все должно быть «самым-самым», сфера символизма в его актуализации сведена к нескольким ублюдочным архетипам. Товар служит средством переноса вашей гнилой субстанции из профанического, серого мира, из его заплывшей сладким гноем Привычной Картины в мир детской безмятежности, абсолютной свободы и вечного блаженства. При этом конечный потребитель — это Пользователь блаженства, это уродливая, скотская, воняющая потом и спермой тварь, имя которой — Мужчина! Женщине в этой мистерии отведена роль помойной корзины, куда сливают прокисшие сливки менталитета и сваливают обертки от разжеванных чужими слюнявыми ртами мыслей. А планы промоутеров идут все дальше! Они не спят. Символ — не только знак, он — часть мифа, а миф образует ядро Ритуала, ergo, и сам процесс покупки-приобретения товара становится ритуалом, актом массовой дефекации, совокуплением с целым универмагом и каждой его смазливой продавщицей! И вы не просто пьете молоко, вы пьете его потому, что ваши далекие предки, грея свои задницы у коровьего вымени, выжили и окрепли, а вы теперь, чтобы почтить их память и приобщиться к духовной их мощи, вы пьете ТАКОЕ ЖЕ молоко… А если вы будете делать это регулярно, как мсье Жан, да еще мастурбируя в метро по дороге на работу, вы будете очень счастливы и проживете, как он, до ста пятидесяти лет, правда, не узнав об этом, — вам будет НЕКОГДА ДУМАТЬ, ибо в шестьдесят вы будете страдать от мочекаменной болезни, выжимать в день пару капель мочи и отдавать свои деньги легиону мерзавцев-фармацевтов, испытывающих на вас, жалких лабораторных крысах цивилизации, плоды своего воспаленного сублимирующего мозга!

С галерки остервенело захлопали, хлопки слились ручьем по ступеням вниз, и даже сидящие впереди Аристид и Алесь сложили ладоши. А Марика отшвырнула куда-то назад бутылку, уже пустую, ступила пару шагов вперед — ее босые, белые, распухшие ступни повисли над краешком возвышения, как над бездной, — и проревела:

— Вы находите на упаковке товара ВСЕ: историю обретения счастья, вечное блаженство, радость Творца… Змей вползает вам в душу, в зад или в вашу жаждущую проникновения вагину. И вот вы уже, связанный и стреноженный, стоите у прилавка и переводите несуществующие деньги из одного ослиного банка в другой, оплачивая ненужные запонки к несуществующим в вашем гардеробе рубашкам! Вы кричите о том, что исламский мир наступает вам на пятки. Вы жалеете свои машины, разбитые палками мусульманского квартала! Но вы уже пропустили тот момент, когда горячее дыхание ислама опалило волосы на ваших заплывших затылках. Оно настигло вас тогда, когда вы обсуждали браки между геями, педофилию среди католических иерархов, тысячедолларовый педикюр для собак, и когда вашими пророками стали не воины и герои, а трансвеститы и модельеры! И вот к границам вашего зажиревшего, успокоенного, слюнтяйского болота приблизились орды тех, для кого бог жив, для кого он не формула и не логарифм, для кого он не нуждается в доказательстве, а для кого он — Символ всех символов! Они не уповают на судебные инстанции и общечеловеческие ценности, и в жилах потомков викингов давно уже не кровь, а водица. И эту водицу, а не кровь христианских младенцев — нет у них ее! — выпьют те, кто хочет напиться. Невозможно находиться над схваткой в эпоху нового средневековья — в эпоху простых и ясных решений: таких же простых, как и сам символ!

Зал взвыл так, что скрипачки попятились, болтая картонными «А» на бедрах. Женщина утерла большой рот с вывороченными губами, отбросила назад клок своих светлых волос, закрывавших не только ее бугристый, в оспинах, лоб, но и страстные, вдохновенные глаза пифии, и тоном потише продолжила: