Укок. Битва Трех Царевен - Страница 37

— …и запрешься с ним в комнате! — ехидно подсказала подруга. — Эх, ты! Симорон-ритуалы надо делать открыто и явно, как голосование в Советском Союзе. Для людей. Тогда они сработают. Ты не вздумай аккордеон брать. На неделе возьмем отгул, и я… и мы с тобой проведем Волшебство на Половую Гармонию.

— Где?

— А там, где можно плыть по течению… на Оби! — Ирка сверкнула глазами. — Подготовку я на себя беру. Но главное не в этом. Тебе надо стать другой.

— Да какой-такой?

— Не понимаешь? — возмутилась Ирка, сидя спиной к саркофагу на офисном стуле, повернутом спинкой вперед. — Тебе надо просто сделаться Принцессой… Ну, предположим, потомком королей Непала.

— Кого?

— Непала. Ой, Людка, вроде женщина образованная, не то что я, чучундра, с моим профтехучилищем… а тормозишь, как танк на поворотах! Аж башню срывает. Смотрела «Поездка в Америку» с Эдди Мерфи?

— А… ну да!

— Помнишь, что там делают перед особами королевской крови?

— Не-а…

— Лепестки роз рассыпают, вот что!

— А где мы розы найдем?! Столько?

— Найдем, не боись… Было бы подо что рассыпать! И еще: ты не так все делала.

— Но я же по-честному… по-симороновски…

— Значит, не так. Сказано: каждому, блин, по вере его. Вот и получила блин комом. Значит, смотри, я тебе один ритуал сделаю. Клевый. Стопудовый.

— Ну, давай…

Ирка соскочила со стула. Стала на синем ковролине, как фотомодель на кончике подиумного «языка», — выгнув ноги цифрой «четыре».

— Симорон, — возвестила она, — признает обмен. То есть это называется «Полочка желаний», или просто «Полочка». Ты даришь Симорону что-нибудь.

— Что?

— Да все что угодно! Не важно… важно сказать, что даришь. Ну вот, например:

О, Симорон любимый мой!
Дарю тебе, отец родной:
Сотню лягушек, крашенных хной,
Тромбон из меди желтой литой,
Двести коробок сушеных кикимор,
Два миллиграмма счастия мира,
Четыре фунта грецких орехов,
Часа полтора веселой потехи,
Шестнадцать моченых в вине дураков,
Три бочки еще креативных коров,
Немного, два метра священного сала,
И смысл всей жизни, который искала!

— Во! — выдохнула Ирка, успокоившись. — Видала, как мощно?!

— А… а зачем это? — робко спросила Людочка, отпивая немного пива из Иркиной бутылочки. — Это как… работает?

— Отлично! Смотри: ты виртуально даешь ему дары. Ну, типа, они все ему не нужны. Особенно «смысл жизни» — он же у каждого свой. А где-то, — глаза Ирки мечтательно вспыхнули, — в Акапулько, например, или в Гонолулу…

— Почему обязательно в Гонолулу?!

— Замри-умри-воскресни! Может, и в Нижних Кимрах, это не важно… Просто слово красивое! В общем, где-то на другом конце земного шарика тоже кто-то Симорону молится, по-своему, по-гонолульски, и тоже что-то дает. А ему, прикинь, позарез нужен смысл жизни… Может, там его, это… Хуан Маркос ищет.

— Габриель Гарсия Маркес, — механически поправила Людочка, иногда удивлявшая начитанностью. — Писатель такой.

— Да хоть Гуго-Жопаренция! — рассердилась подруга. — В общем, он тоже молится… И бац! В продаже есть Смысл Жизни. Строго на обмен. А у него, допустим, есть Принц. Который ему на фиг не нужен. И он, например, молится так:

На тебе, Симорон, мой мучачо,
Два ведра фейхоа — с дачи,
Коробку кесадии, ложку фахитос
И целый пакетик хрустящих чипсов!
Дарю тебе также Принца на блюде,
Пусть он возьмет все, счастливый будет!

— А откуда ты знаешь, что он именно ТАК молится?! — засомневалась девушка, украдкой стягивая чипсовую скорлупку с тарелки.

Ирка с сожалением поглядела сначала на мумию в саркофаге, за толстым стеклом, потом на Людочку.

— Знаешь, Людка… ты только не обижайся, но когда тебя похоронят, то верблюда к тебе в могилу не положат!

— Почему?!

— А потому, что ты его затрахаешь своим неверием. Даже на том свете! Короче, он молится, так и происходит обмен. Этот Мария Гарсонс… или как там?.. он пишет роман со смыслом, а ты получаешь Принца.

— Ладно, Ирка, уговорила. А что надо делать-то?

— Сочинять! — твердо сказала та. — Вот моешь пол и бормочешь:

Даю две тарелки воды поломойной,
На три копейки жизни спокойной,
Три помятых в пакете сливы,
Баночку из-под острой оливы…

— В общем, тут главное: четко соблюдать меры веса. Килограммы, фунты, ящики, кеги, коробки, пакеты или хотя бы горсточки, поняла? А то Симорон обидится и не примет дары. Он точность любит. Типа в рекламе по ящику: скока вешать в граммах?!

За окнами в небе хулиганило предзакатное солнце, стреляя огнедышащими, колкими зайчиками по окнам горожан. Две изрядно побитых жизнью девчонки, обе в застиранных халатах уборщиц и босые, сидели в помещении главного музейного хранилища и говорили про Волшебство. Бог смотрел на них и усмехался, продолжая черкать чертиков на полях Книги Всех Судеб.

— Вот. Значит, с завтрашнего дня ты начнешь пополнять Симорон-полочку, — заключила Ирка приказным тоном. — Потом мы начнем рассыпание этих… лепестков. Розовых. Сиди, я сама открою! Этим я займусь, мать, не кипешись. Третье… так, а что третье? А третье — Жопа. Во!!!

— Ой… Ирка, а может, не надо?

Но подругу остановить было трудно. Она в буквальном смысле слова показала Людочке свои крепкие выпуклые ягодицы, обтянутые дешевыми китайскими трусами х/б, и вытащила оттуда сложенные вчетверо листки бумажки. Это, впрочем, Людочку не особо удивило: во-первых, она знала, что Ирка не брезгует проверять содержимое мусорных корзин (иногда она там находила свернутые в трубочку баксы с очень странным запахом!), а, во-вторых, трусы на самой Людочке были точно такие же.